Джеймс олдридж рассказ отец сын. «Образы отца и сына в новелле Дж

Сочинение

Проблема взаимоотношения родителей и детей существует, потому что людям разного возраста сложно понять друг друга, и рано или поздно каждый из нас сталкивается с этой проблемой. Каждому из нас приходится ее решать. Очень часто от правильности решения зависит вся последующая жизнь. Проблеме взаимоотношения взрослых и детей посвящено огромное количество произведений. В своей новелле «Последний дюйм» обратился к этому вопросу и американский писатель Дж. Олдридж.

Бен, профессиональный летчик, занимался съемкой фильма об акулах, потому что работу по профессии найти было сложно, возраст его для летчика был «критическим», а «деньги, которые он бережливо копил два года, летая над раскаленной пустыней, давали возможность жене прилично жить в Кембридже ». Ему « нужно было быстро заработать побольше денег, и появилась такая возможность».

Отправляясь на съемку в затерянную в море Акулью бухту, Бен взял с собой десятилетнего сына Дэви - «одинокого, неприкаянного ребенка, который в десять лет чувствовал, что мать им не интересуется, а отец - чужой человек, резкий и немногословный, не знает, о чем с ним говорить в те редкие минуты, когда они бывали вместе ». Когда Бен оставался наедине с мальчиком, он испытывал угрызения совести и чувство вины, что не может наладить доверительных отношений с сыном, не находит пути к его сердцу: «Бену хотелось чем-нибудь порадовать мальчика, но за много лет ему это ни разу не удавалось, а теперь, видно, было поздно».

Однако стоило Дэви исчезнуть из поля зрения летчика, как Бен словно забывал о его существовании. Он даже забыл взять воду или сок, когда они летели в безлюдную Акулью бухту, прихватив только пиво для себя. А мальчику, как и каждому ребенку, хотелось иметь любящего, заботливого отца, способного дать ответы на интересующие вопросы.

Бена же все его вопросы раздражали и он был резок с Дэви. Грубоватые и насмешливые слова отца задевали и обижали мальчика. Сын смущался и все больше и больше замыкался в себе.

Отношения между отцом и сыном были сложными и казалось совершенно невозможным, что они когда-нибудь найдут общий язык, если бы ни «его величество случай». Жаль только, что случай этот едва не лишил их обоих жизни.

В Акульей бухте во время съемок Бен подвергся нападению акул. Он настолько пострадал от акул, что не мог сам вести самолет. И теперь вся надежда была на сына. Мальчик, казавшийся таким неприспособленным к жизни, проявил необыкновенное мужество, мобилизовал все свои силы, сумел вспомнить все, чему учил его отец. А главное, он поверил словам Бена, что человек может выдержать все что угодно.«Никогда не знаешь, на что ты способен, пока не попробуешь», - сказал отец. И сын попробовал. И он смог. Он победил! Он спас себя и отца. Дэви не только сумел перевязать отцу раны и втащить его в самолет, но и самостоятельно, руководствуясь редкими указаниями обессилевшего от потери крови Бена, привести самолет в Каир и удачно посадить его. Первый раз в жизни отец и сын слушали и слышали друг друга, потому что в этом заключался их единственный шанс на спасение.

Своим упорством, своей верой и любовью сын подарил отцу вторую жизнь. И теперь Бен понял, что есть в его жизни вещи гораздо важнее самолетов и работы. Изменившись внутренне, он решил, что непременно растопит лед в отношениях с сыном: «Он уж доберется до самого сердца мальчика! Рано или поздно, но он до него доберется». И я верю, что Бен преодолеет этот «последний дюйм», который разделяет его с сыном, и проблема взаимоотношения «отцов» и «детей» перестанет быть для них актуальной.

Отец и сын в рассказе Д.Олдриджа "Последний Дюйм"

Главные герои рассказа Джеймса Олдриджа «Последний дюйм» — это старый летчик Бен и его сын Дэви. Бен работал во многих странах: в Канаде, в США, в Иране. В последнее время он работал на нефтяную компанию, которая искала в Египте нефть. Нефть они не нашли, и Бен потерял работу пилота в компании.

Ему было уже сорок три года, и поэтому Бен вряд ли мог рассчитывать на другое место. Он решил заработать, снимая по заказу одной телекомпании акул под водой. Бен жил в Каире вместе со служанкой-француженкой и Дэви. Сыну его было десять лет, и у них были очень непростые отношения.

Бен все время работал: и когда сын родился, и когда он рос, когда начал ходить и говорить. Поэтому он очень мало времени уделял своему ребенку. Его жена Джоанна бьша недовольна жизнью в пустынях Аравии и в конце концов бросила мужа с сыном и уехала на родину, в Новую Англию. Так Бену пришлось воспитывать своего сына,- чем раньше он не занимался.

Дэви тоже не очень-то хорошо относился к своим родителям. Это потому, что он всегда был один, им никто не занимался. Я думаю, что ему очень не хватало родительского внимания и он сильно страдал от этого. Его отец всегда разговаривал с ним резким тоном и часто ругал. Дэви в свои десять лет чувствовал себя очень одиноким и неприкаянным. Это потому, что он видел: «мать им не интересуется, а отец — посторонний человек, резкий и немногословный, не знающий, о чем с ним говорить в те редкие минуты, когда они бывали вместе».

И вот, чтобы как-то сблизиться со своим сыном, Бен взял его с собой в полет. Они прилетели в Акулью бухту на Красном море. Она так называлась из-за того, что в ней было много этих хищников, и Бен решил снимать здесь. Ему предложили много денег за эту работу, и поэтому он решил рискнуть, хотя это очень опасно. Кроме того, вокруг Акульей бухты была большая пустыня, и если бы с ними что-нибудь случилось, то никто не смог бы прийти на помощь.

Когда они приземлились, Бен занялся подготовкой акваланга и кинокамеры, а Дэви помогал ему. Отец сурово командовал сыном, и тон его был очень резким: «Бен вдруг почувствовал, что разговаривает с мальчиком так, как разговаривал с женой, чье равнодушие всегда вызывало его на резкий, повелительный тон. Ничего удивительного, что бедный парнишка сторонится их обоих». А сам Дэви был очень молчалив. Он всегда боялся навлечь на себя гнев отца, поэтому всегда старался выполнить все, что тот скажет, и не говорить лишнего.

Когда его отец в первый раз нырнул под воду, Дэви почувствовал себя очень одиноким, и испугался, что может погибнуть, если с отцом что-то случится. Еще когда они только прилетели, Дэви несколько раз переспросил отца, не найдут ли их здесь. Бен думал, что мальчик боится, что их арестуют, и отвечал, что никто их здесь не найдет. Это только еще больше напугало бедного мальчика. Он сидел и смотрел на море: «Под водой ничего не было видно, и в раскаленной тишине, в одиночестве, о котором он не жалел, хотя вдруг его остро почувствовал, мальчик раздумывал, что же с ним будет, если отец так никогда и не выплывет из морской глубины».

Но в первый раз с Беном ничего не случилось, — он снял акул на кинокамеру, вышел на берег, и они сели завтракать. Здесь оказалось, что летчик не догадался взять с собой воды — только пиво себе. Я думаю, что это очень яркое свидетельство того, как Бен невнимательно относился к своему собственному сыну.

После того, как они позавтракали, Бен взял приманку — лошадиную ногу, спустился под воду, привязал ее к кораллу, а сам стал снимать акул, которые тут же набросились на мясо. Но Бен не заметил, что испачкался в крови. А ведь акулы всегда нападают, когда чувствуют запах крови. И самая опасная — акула-кошка, напала на Бена. Он стал отбиваться и еле-еле спасся. Когда он выбрался из воды на песок, то упал без сознания от потери крови.

Когда Бен очнулся, то оказалось, что у него так изранены ноги и руки, что он не сможет сам идти и не сможет вести самолет. Когда он посмотрел на свою правую руку, то «увидел мускулы, сухожилия, крови почти не было. Левая была похожа на кусок жеванного мяса и сильно кровоточила».

Бен понял, что они погибнут, и выход у них только один: самолет должен вести Дэви. Когда-то он учил сына управлять самолетом, и тот успел многим овладеть. Но он знал, что мальчик испугается, если сразу сказать ему, что он поведет самолет. «Надо было ощупью найти дорогу к объятому страхом, незрелому сознанию ребенка». Поэтому Бен начал постепенно уговаривать сына: сначала перевязать раны, потом помочь подползти к самолету, потом помочь взобраться внутрь.

Наконец, когда они забрались в самолет, Бен сказал: «Придется тебе взяться за дело самому, Дэви». Отец говорил сыну, что делать, и руководил взлетом. Но когда они поднялись в воздух, он потерял сознание. Хорошо, что он успел объяснить сыну, каким курсом лететь. Очнулся Бен, когда они уже подлетали к Каиру. В конце полета он опять помог мальчику — на этот раз посадить самолет.

Они спаслись благодаря десятилетнему Дэви и мужеству Бена, который даже перед смертью (он думал, что умрет) думал только о том, как спасти сына. Бен потерял в больнице левую руку — ее пришлось отрезать, но выжил. А самое главное — он смог найти дорогу к сердцу своего сына. Они стали после этого случая значительно ближе друг ДРУГУ. Я даже думаю, что они впервые полюбили друг друга — как отец и сын. Теперь Бен решил, что уже никогда не отпустит Дэви от себя и займется его воспитанием. Он решил, что обязательно должен вырастить его настоящим человеком.

Хорошо, если, налетав за двадцать лет не одну тысячу миль, ты и к сорока годам все еще испытываешь удовольствие от полета; хорошо, если еще можешь радоваться тому, как артистически точно посадил машину; чуть-чуть отожмешь ручку, поднимешь легкое облачко пыли и плавно отвоюешь последний дюйм над землей. Особенно когда приземляешься на снег: плотный снег очень удобен для посадки, и хорошо сесть на снег так же приятно, как прогуляться босиком по пушистому ковру в гостинице.

Но с полетами на «ДС-3», когда старенькую машину поднимешь, бывало, в воздух в любую погоду и летишь над лесами где попало, было покончено. Работа в Канаде дала ему хорошую закалку, и не удивительно, что заканчивал он свою летную жизнь над пустынями Красного моря, летая на «Фейрчайльде» для нефтеэкспортной компании Тексегипто, у которой были права на разведку нефти по всему египетскому побережью. Он водил «Фейрчайльд» над пустыней до тех пор, пока самолет совсем не износился. Посадочных площадок не было. Он сажал машину везде, где хотелось сойти геологам и гидрологам, – на песок, на кустарник, на каменистое дно пересохших ручьев и на длинные белые отмели Красного моря. Отмели были хуже всего: гладкая с виду поверхность песков всегда бывала усеяна крупными кусками белого коралла с острыми, как бритва, краями, и если бы не низкая центровка «Фейрчайльда», он бы не раз перевернулся из-за прокола камеры.

Но все это было в прошлом. Компания Тексегипто отказалась от дорогостоящих попыток найти большое нефтяное месторождение, которое давало бы такие же прибыли, какие получало Арамко в Саудовской Аравии, а «Фейрчайльд» превратился в жалкую развалину и стоял в одном из египетских ангаров, покрытый толстым слоем разноцветной пыли, весь иссеченный снизу узкими, длинными надрезами, с потертыми тросами, с каким-то подобием мотора и приборами, годными разве что на свалку.

Все было кончено: ему стукнуло сорок три, жена уехала от него домой на Линнен-стрит в городе Кембридж, штата Массачусетс, и зажила как ей нравилось: ездила на трамвае до Гарвард-сквер, покупала продукты в магазине без продавца, гостила у своего старика в приличном деревянном доме – одним словом, вела приличную жизнь, достойную приличной женщины. Он пообещал приехать к ней еще весной, но знал, что не сделает этого, так же как знал, что не получит в свои годы летной работы, особенно такой, к какой он привык, не получит ее даже в Канаде. В тех краях предложение превышало спрос и когда дело касалось людей опытных; фермеры Саскачевана сами учились летать на своих «Пайперкэбах» и «Остерах». Любительская авиация лишала куска хлеба многих старых летчиков. Они кончали тем, что нанимались обслуживать рудоуправления или правительство, но такая работа была слишком благопристойной и добропорядочной, чтобы подойти ему на старости лет.

Так он и остался ни с чем, если не считать равнодушной жены, которой он не был нужен, да десятилетнего сына, родившегося слишком поздно и, как понимал в глубине души Бен, чужого им обоим – одинокого, неприкаянного ребенка, который в десять лет чувствовал, что мать им не интересуется, а отец – посторонний человек, резкий и немногословный, не знающий, о чем с ним говорить в те редкие минуты, когда они бывали вместе.

Вот и сейчас было не лучше, чем всегда. Бен взял с собой мальчика на «Остер», который бешено мотало на высоте в две тысячи футов над побережьем Красного моря, и ждал, что мальчишку вот-вот укачает.

– Если тебя стошнит, – сказал Бен, – пригнись пониже к полу, чтобы не запачкать всю кабину.

– Хорошо. – У мальчика был очень несчастный вид.

– Боишься?

Маленький «Остер» безжалостно швыряло в накаленном воздухе из стороны в сторону, но перепуганный мальчишка все же не терялся и, с ожесточением посасывая леденец, разглядывал приборы, компас, прыгающий авиагоризонт.

– Немножко, – ответил мальчик тихим и застенчивым голоском, непохожим на грубоватые голоса американских ребят. – А от этих толчков самолет не сломается?

Бен не умел утешать сына, он сказал правду:

– Если за машиной не следить и не проверять ее все время, она непременно сломается.

– А эта… – начал было мальчик, но его сильно тошнило, и он не мог продолжать.

– Эта в порядке, – с раздражением сказал отец. – Вполне годный самолет.

Мальчик опустил голову и тихонько заплакал.

Бен пожалел, что взял с собой сына. У них в семье великодушные порывы всегда кончались неудачей: оба они были такие – сухая, плаксивая, провинциальная мать и резкий, вспыльчивый отец. Во время одного из редких приступов великодушия Бен как-то попробовал поучить мальчика управлять самолетом, и хотя сын оказался очень понятливым и довольно быстро усвоил основные правила, каждый окрик отца доводил его до слез…

– Не плачь! – приказал ему теперь Бен. – Нечего тебе плакать! Подыми голову, слышишь, Дэви! Подыми сейчас же!

Но Дэви сидел опустив голову, а Бен все больше и больше жалел, что взял его с собой, и уныло поглядывал на расстилавшееся под крылом самолета бесплодное пустынное побережье Красного моря – непрерывную полосу в тысячу миль, отделявшую нежно размытые краски суши от блеклой зелени воды. Все было недвижимо и мертво. Солнце выжигало здесь всякую жизнь, а весной на тысячах квадратных миль ветры вздымали на воздух массы песка и относили его на ту сторону Индийского океана, где он и оставался навеки на дне морском.

– Сядь прямо, – сказал он Дэви, – если хочешь научиться, как идти на посадку.

Бен знал, что тон у него резкий, и всегда удивлялся сам, почему он не умеет разговаривать с мальчиком. Дэви поднял голову. Он ухватился за доску управления и нагнулся вперед. Бен убрал газ и, подождав, пока не сбавится скорость, с силой потянул рукоятку триммера, которая была очень неудобно расположена на этих маленьких английских самолетах – наверху слева, почти над головой. Внезапный толчок мотнул голову мальчика вниз, но он ее сразу же поднял и стал глядеть поверх опустившегося носа машины на узкую полоску белого песка у залива, похожего на лепешку, кинутую на этот пустынный берег. Отец вел самолет прямо туда.

– А почем ты знаешь, откуда дует ветер? – спросил мальчик.

– По волнам, по облачку, чутьем! – крикнул ему Бен.

Но он уже и сам не знал, чем руководствуется, когда управляет самолетом. Не думая, он знал с точностью до одного фута, где посадит машину. Ему приходилось быть точным: голая полоска песка не давала ни одной лишней пяди, и опуститься на нее мог только очень маленький самолет. Отсюда до ближайшей туземной деревни было сто миль, и вокруг – мертвая пустыня.

– Все дело в том, чтобы правильно рассчитать, – сказал Бен. – Когда выравниваешь самолет, надо, чтобы расстояние до земли было шесть дюймов. Не фут и не три, а ровно шесть дюймов! Если взять выше, то стукнешься при посадке и повредишь самолет. Слишком низко – попадешь на кочку и перевернешься. Все дело в последнем дюйме.

Дэви кивнул. Он уже это знал. Он видел, как в Эль-Бабе, где они брали напрокат машину, однажды перевернулся такой «Остер». Ученик, который на нем летал, был убит.

– Видишь! – закричал отец. – Шесть дюймов. Когда он начинает снижаться, я беру ручку на себя. На себя. Вот! – сказал он, и самолет коснулся земли мягко, как снежинка.

Последний дюйм! Бен сразу же выключил мотор и нажал на ножные тормоза – нос самолета задрался кверху, и машина остановилась у самой воды – до нее оставалось шесть или семь футов.

Два летчика воздушной линии, которые открыли эту бухту, назвали ее Акульей – не из-за формы, а из-за ее населения. В ней постоянно водилось множество крупных акул, которые заплывали из Красного моря, гоняясь за косяками сельди и кефали, искавшими здесь убежища. Бен и прилетел-то сюда из-за акул, а теперь, когда попал в бухту, совсем забыл о мальчике и время от времени только давал ему распоряжения: помочь при разгрузке, закопать мешок с продуктами в мокрый песок, смачивать песок, поливая его морской водой, подавать инструменты и всякие мелочи, необходимые для акваланга и камер.

В свои сорок три года Бен был опытным летчиком, но полеты и до сих пор приносили ему удовлетворения. К сожалению, с этим было покончено: после сорока настоящую летную работу предстояло забыть. К тому же у него не сложились отношения с женой, а десятилетний сын Дэви был чужим и непонятным обоим родителям.

На этот раз Бен, выполняя полет на стареньком «Остере», взял с собой Дэви и вскоре пожалел об этом: самолет, летевший над Красным морем, безжалостно жбурляло в раскаленном воздухе. Но напуганный мальчик держался достойно, и это радовало отца. Все-таки Дэви не выдержал, заплакал, а Бен еще раз подумал о том, что совсем не умеет разговаривать с сыном. Он слишком резко отвечал на вопросы малыша, хотя обещал рассказать ему, как посадить машину.

«Все дело в том, чтобы правильно рассчитать... Когда выравниваешь самолет, надо, чтобы расстояние до земли было шесть дюймов... Ровно шесть. Если взять выше, то столкнешься при посадке и повредишь самолет. Низковато - наскочиш в комок и перекинешся. Все дело в последнем дюйме».

Сразу же отец показал мальчику, как это делается, мастерски посадил самолет на берег Акульей бухты, названной так из-за ее «население». Бен и прилетел сюда ради того, чтобы сделать фотографии акул, подобравшись к ним как можно ближе. Попав в бухту, он, казалось, совсем забыл о сыне и только изредка давал ему распоряжения помочь при разгрузке.

«А сюда кто-нибудь когда-нибудь заходит?» - спросил его Дэви.

«Никто,- пришлось ответить Бену.- Сюда можно попасть только на легком самолете».

Приготовив акваланг и фотоаппарат для подводных съемок, Бен вошел в воду. Он еще раз приказал Дэви не подходить к воде, не волноваться о нем и снова почувствовал, что говорит с сыном слишком резко, как с чужим.

Мальчик смотрел на море, поглотившее его отца, и думал, что же с ним будет, если отец так и не вынырнет из морской пучины.

А Бен был увлечен работой. Акул было много, но они держались на расстоянии. Летчик решил приманить их ближе после обеда, чтобы снять фильм про акул, заказанный ему телекомпанией.

Поднявшись на поверхность, он велел ему принести из самолета завтрак, а сам стал готовить аппаратуру для следующего погружения. Поев, прилег и сразу же заснул.

Проснувшись, Бен стал готовиться к новому спуску под воду. А Дэви обеспокоенно смотрел на него и снова принялся расспрашивать, знает ли кто-нибудь, что они здесь, и смогут их найти. Бен понял, что мальчик просто боится остаться один, и попытался успокоить его, пообещав пробыть под водой всего полчаса. Он знал, что ждать акул придется недолго, ведь теперь он прихватил с собой приманку - кусок лошадиного мяса. Акулы бросились прямо к конины. Снимки получались замечательные. Когда пленка уже кончалась, Бен заметил, что его руки и грудь измазанные кровью от конины. Теперь акулы шли прямо на него. Муж проклял свою глупость, но было уже поздно. Страшные резцы схватили его правую руку и прошли по левой, словно лезвие. Что-то резануло по ногам. Вода скаламутилась от крови.

Чудом выбравшись на берег, Бен потерял сознание. Оправившись, он громко позвал сына и через минуту увидел его полна ужаса лицо.

«Что мне делать?» - кричал Дэви. Если бы Бен знал! Руки горели, словно в огне, ноги не двигались, и все плыло, как в тумане.

Летчик знал, что не сможет вести самолет. А это означало гибель и его, и сына. Превозмогая страшную боль, Бен велел Дэви перевязать ему руки, чтобы остановить кровь, взыскать акваланг. Снова теряя сознание, он понял, что для того, чтобы спастись, десятилетнему ребенку предстоит выполнить дело сверхчеловеческой сложности. «Единственная надежда спасти мальчика-самолет, и Дэви придется его вести. Нет ни другой надежды, нет другого выхода... Мальчика нельзя пугать». Напуганный ребенок заплакал, и отец, собрав последние силы, пытался успокоить малыша, а сам тем временем обдумывал план спасения. Последовали новые распоряжения, и Дэви, напрягая все силы, потянул отца к самолету. «Мальчик не должен знать, что машину придется вести ему,- он перепугается насмерть»,- подумал Бен. «Этот маленький «Остер» летает сам,- сказал он.- Стоит только положить его на курс, а это несложно».

Поднялся ветер, а они все собирались по склону вверх. Дэви тянул, а Бен отталкивался пятками, поминутно теряя сознание и медленно возвращаясь в себя. Дважды он срывался вниз, боль пронизывала тело, головокружение участились. И вот и самолет: Бен приказал Дэви наложить камни возле дверцы, чтобы можно было втянуть его в кабину. Дэви принялся за дело. Возле дверцы выросла горка камней. Осталось самое трудное - залезть в кабину. Бен уже не сомневался, что умрет, но будь что будь хотел спасти сына. «Важно дотянуть до Каира и показать мальчику, как посадить самолет. Этого будет достаточно». Только надежда помогла ему вползти к машине, только она, надежда, удерживала угасающую сознание. Теперь надо успокоить напуганную ребенка... Нет, он не сдастся, ни за что! Бен осторожно сказал Дэви, поэтому придется взяться за дело. Мальчик послушно выполнял отцу приказы. А ветер крепчал. «Тяни ручку на себя... Не бойся ветра...» Гул мотора усиливался. И вот они уже в небе. Бен продолжал объяснять, что надо делать, и Дэви, казалось, успокоился. Выровняв самолет, он повел его вдоль берега.

«Он справится!» - устало и примирительно подумал Бен и заснул, полуголый, весь залитый кровью.

А Дэви вел самолет. Один, на высоте в три тысячи футов. Он не плакал более. У него на всю жизнь высохли слезы.

Бен проснулся. «Что ты видишь?» - закричал он сыну.- «Аэродромы и здания Каира».

Последние усилия. Самолет отказывается идти вниз. Мальчик повинуясь отцовской команде, выключает мотор. «Остер» снижается. Новая опасность: с аэродрома стартует большой самолет. Дэви тянет ручку на себя.

«Нельзя! - остановил его Бен.- Гни ее вниз!»

«Ветер!» - В отчаянии закричал мальчик. До посадки оставалась минута. Бен знал, что приближается последний дюйм, и все в руках ребенка.

«Шесть дюймов!» - кричал он Дэви; язык его будто распух от напряжения и боли, а из глаз текли горячие слезы.

«На последнем дюйме он все-таки потерял самообладание, его охватил страх...и он не мог больше ни говорить, ни кричать, ни плакать...»

И вот хвост и колеса «Остера» коснулись земли. Это был последний дюйм. Самолет замер, и стало тихо.

Бен выжил, хотя и потерял левую руку. Но в госпитале он думал не о себе. Все решала встреча с Дэви. Отец знал, что им обоим нужно время. А ему, Бену, теперь понадобится все жизни, все жизни, которое подарил ему мальчик... Он все же доберется до самого сердца мальчика!.. Последний дюйм, который разделяет всех и все, нелегко одолеть. Но он, Бен, был мастером своего дела, совсем неплохим летчиком.

Дж. Олдридж «Последний дюйм» написал в характерном для него стиле. Автор считал, что главное для создателя произведения - раскрыть, как формируется человек, поймать тот миг, когда дети превращаются в девушек и юношей. И ему это удалось. В своем повествовании он не просто уловил момент взросления парня, совпавший с нелегким испытанием, а и показал, как двенадцатилетний мальчик удивительным образом перенял характера своего отца.

Дж. Олдридж, «Последний дюйм». Краткое содержание: первый урок

Двенадцатилетний мальчик Дэви приземлился на маленьком самолете вместе со своим отцом, который когда-то был летчиком, на безлюдном египетском берегу. Бен остался без работы, но так как его жена привыкла к обеспеченной жизни, нужно было оплачивать квартиру в Каире и многие другие услуги, он вынужден был остановиться на прибыльном, однако опасном деле - съемке акул под водой. Приземляя самолет, отец одновременно давал сыну первые уроки этого мастерства. Он учил, что при посадке расстояние до земли должно составлять именно шесть дюймов, ни больше ни меньше. На самом деле Бен даже не предполагал, что урок этот вскоре сыну очень пригодится.

Дж. Олдридж, «Последний дюйм». Краткое содержание: ранение отца

Бен готовил киноаппарат для съемок и акваланг. Он был обеспокоен тем, удастся ли снять большого орляка и акулу-кошку. Бен взял с собой приманку из конины и привязал мясо к коралловому рифу. Акулы, конечно же, набросились на нее, получилась удачная съемка. И только сейчас Бен заметил, что кровью от мяса он испачкал свои руки и грудь. Но было уже поздно: прямо на него плыла акула-кошка. Она схватила его за правую руку, прошлась и по левой. Чудом Бену удалось ногами оттолкнуть хищницу и выбраться на песок. На берегу он потерял сознание.

Дж. Олдридж, «Последний дюйм». Краткое содержание: штурвал в руках ребенка

Бен пришел в себя и попросил мальчика разорвать рубаху и перевязать ему руки: правая болталась, а левая походила на кусок мяса. Кровоточили и ноги. Сознание отца постоянно проваливалось в беспамятство. Он как мог сосредотачивал остатки сил на спасении Дэви. Мальчик выполнял команды отца, еще не подозревая, что ему самому придется сесть за штурвал. Бен просит сына на полотенце подтащить его к самолету, навалить камней у правой дверцы и затянуть его в кабину. Тут только закралось подозрение в душу Дэви: почему отец не сел со стороны пилота. Бен сказал мальчику о том, что ему самостоятельно придется вести самолет, только после того, как они оба в него забрались. Он дает сыну указания, как поднять самолет. Сильный ветер очень осложнил их положение. Самолет раскачивался, отцу пришлось кричать. Глаза мальчика были широко раскрыты от ужаса, но воля отца, его мужество передались и сыну: он не выпустил штурвал из рук.

Дж. Олдридж, «Последний дюйм». Краткое содержание: посадка самолета

Когда они добрались до летной дорожки, уже почти стемнело. Место для посадки было занято, но им повезло - большой самолет сразу стартовал. Уворачиваясь от него, Дэви потерял скорость. Это было очень опасно. Приближался последний, разделяющий смерть и жизнь дюйм. В этот момент отец не выдержал и заплакал, потеряв самообладание. Но мальчику удалось удачно Бен успокоился и почувствовал, что будет жить.

Краткий пересказ: Олдридж, «Последний дюйм». Выздоровление отца

Благодаря физической силе, воле к жизни и умению египетских врачей Бен пошел на поправку. Дэви пришел проведать отца, и тот спросил, здорово ли было. Мальчик смог только кивнуть в ответ. На самом деле он еще не думал об этом, его до сих пор не оставил ужас от пережитого. знал, что, когда Дэви повзрослеет, он будет гордиться собственным поступком и будет чувствовать себя более уверенным всю оставшуюся жизнь.